Беседь течёт в океан[журнальный вариант] - Леонид Леванович

Петро знал, что его зам побаивается ходить на планерки к председателю. На то были свои причины: однажды Евгений перебрал норму пития и сорвал передачу, получил партийный выговор, его хотели уволить, председатель крепко ругал наедине, но дал шанс, и Евгений держался.

— Давай встретимся в главном корпусе без четверти десять, — предложил Петро. — Отдашь мне программу на неделю. Мне уже лучше, но как будет утром, не знаю. На планерке хочу быть. Если сам не отобьешься, то навешают собак…

— Думаю, это правильная тактика, — охотно поддержал Петра заместитель. — Тогда до завтра! Набирайся сил!

Они были одного возраста, но после перехода Петра в эту редакцию отношения изменились. Евгений был подчеркнуто вежлив. В глубине души он затаил обиду на высшее руководство, что его не назначили главным. Способный, опытный, фотогеничный тележурналист, отличный организатор, он имел основания претендовать на эту должность, но тот срыв ему не простили. Вот поэтому он не любил ходить на планерки и с радостью поддержал тактику своего шефа — самому отбиваться на заделе.

Вечером Петро Моховиков смотрел свою передачу. И получил первое поздравление — конечно же, от жены:

— Мне понравилась передача. Поздравляю! Ты хорошо выглядел. Говорил складно, не путался, не заикался. И этот человек из министерства рассуждал убедительно. И на доброй белорусской мове.

— Ну, так это же самое главное, — улыбнулся Петро, чмокнул жену в щечку, хотя ему хотелось целовать ее долго и горячо.

Утром Петро чувствовал себя лучше, выпил чашку крепкого кофе и поехал в Дом радио, где находился кабинет председателя.

В актовом зале, узком, темноватом, Петро хотел сесть подальше, шел по проходу, и тут его остановила диктор Зинаида:

— Петр Захарович, садитесь. Здесь свободное место. С интересом смотрела вчера вашу передачу. Я об этом ничего не знала, хотя и родом из деревни. Так что поздравляю вас.

У Петра посветлело на душе. Эта женщина нравилась ему, любовался ею на экране, а тут повезло сидеть рядом, к тому же сама пригласила. Но будет вдвойне стыдно, если председатель пропесочит его за Коляды.

— Ну что, начнем? — председатель быстрым взглядом обвел зал. — Как мы сработали за неделю?

Петро сидел как на угольях: ждал, когда его поднимет председатель и устроит допрос — куда он смотрел, принимая программу брестчан, и будет распекать, как мальчишку. Председатель это умеет делать отлично. Тем временем началось обсуждение программы будущей недели. Председатель поднимал главных редакторов, они коротко докладывали о сути той или другой передачи.

Покритиковал передачу о зимовке на фермах, что сделана она по принципу тяп-ляп, журналистка долго говорила о грустных глазах коровы, а о надоях, сбалансированности рациона заметила вскользь.

— Такое впечатление, что она впервые попала на ферму и ее все удивляло. Это идет от незнания жизни, дела, от профессиональной неподготовленности. А вот вчера я посмотрел передачу научно-популярной редакции и порадовался. Вот где знание проблемы! Передача серьезная, динамичная, без тягомотины и болтовни. Прочитал человек статью в «Правде» о том, что плоскорез укрепил здоровье целины, изучил проблему, нашел единомышленника. Кстати, агроном из министерства отлично говорил по-белорусски.

— Слышите, Петро? Я же вам сказала, что передача хорошая, — Зинаида слегка дотронулась до его руки.

— Спасибо большое, — шепнул Петро и слушал шефа дальше: когда же он вспомнит Коляды?

— Мы часто сурово критикуем за накладки, ляпы технические и редакторские. И это правильно…

Ну, сейчас о Колядах, с грустью подумал Петро.

— Накладки и огрехи случаются не только у нас, — в голосе шефа послышались веселые нотки. — На днях «Правда» напечатала репортаж с кинофестиваля в Париже. Пишет об успехе фильма «Дикая охота короля Стаха». И такой ляп: сценарий написал польский литератор Владимир Короткевич. Наш Володя Короткевич — польский литератор. Он вчера со смехом рассказывал, как звонил ему правдист домой, просил извинить… Ну, что у кого еще? Будем закругляться.

Петро с облегчением вздохнул: о Колядах председатель ничего не сказал, не вспомнил о записке объяснительной. Значит, принял огонь на себя. Может, помогла отбиться ошибка в главной партийной газете. Настроение улучшилось, на душе посветлело, он почувствовал, что и грипп победил. Крепче сжал папку, в которой притаилась рожденная в творческих муках объяснительная записка.

— Так где твоя объяснительная? — толкнул Петра под бок Климчук.

— В моей папке. Все свое ношу с собой, как говорил один философ. А тебе спасибо за совет.

— Спасибо — это хорошо. Но рюмка водки — еще лучше.

— Будет, старина, будет. За Коляды выпьем. Обязательно, — весело ответил Петро Моховиков.

Хроника БЕЛТА и ТАСС, 1981 г.

4 февраля. Гомель. В деревне Глинище Хойникского района начали строительство музея народного писателя Беларуси Ивана Мележа.

10 февраля. Москва. В связи с 20-й годовщиной Движения Неприсоединения Л. И. Брежнев направил приветственное послание Фиделю Кастро Рус, который является теперь председателем Движения Неприсоединения.

14 февраля. Кабул. Создание Национального фронта в Демократической Республике Афганистан находит широкую поддержку афганского народа.

19 февраля. Минск. Досрочно выполнил свои обязательства в честь ХХVI съезда КПСС коллектив производственного объединения «Белоруськалий».

X

Андрей Сахута ехал после обеда в райком. Светло-голубая «Волга» уверенно катилась по широкой столичной улице, словно конь, хорошо знающий дорогу домой.

Вчера до поздней ночи Сахута читал книгу диссидента Александра Зиновьева «Зияющие высоты». Читал и злился, но не мог не понимать, что автор пишет правду, суровую правду, высмеивает показуху, глупость наших чиновников. Книга начала раздражать с предисловия. Автор пишет: рукопись была найдена на свалке, да не лишь бы какой. Сахута выписал эти строчки в блокнот: «Мусорная свалка играет в Ибанске совсем не ту роль, какую она играла в антагонистических обществах прошлого. Здесь это — одна из Великих строек социализма, и потому писать ее следовало бы с большой буквы — как Мусорная свалка». Ну и уел! Мусорная свалка — Великая стройка социализма… Дальше было еще мудренее: «Заведующий — высшее лицо в Ибанске, вождь Братии и глава государства. Братия — то, что в старину называли Партией. Заведующий формально считается первым среди равных в коллегиальном руководстве. Но по мере превращения в маразматика и пешку в руках фактически правящей банды становится единоличным диктатором». А сколько яда, сарказма в этих словах: «Жители Ибанска любовно называют Заведующего, как выяснится опять-таки впоследствии, Заибаном».

Сахута дважды подчеркнул последнее слово. Это же ругательство! Грязное, злое. А само название города! Разве не издевка: «Происхожение названия Ибанска историки объясняют различно. Одни производят его от того, что все граждане Ибанска имеют фамилию Ибанов. Другие истолковывают его так, что оно приобретает неприличное звучание». Конечно, какое же еще может быть звучание! Дурню понятно… Сахута обратил внимание на дату под вступлением: Ибанск. 1974 год… Это же семь лет на Западе книгу читают и смеются над нами, над нашей Братией, а мы, словно слепые щенята, лезем, карабкаемся на коммунистические «зияющие высоты».

Машин с каждым годом все больше. Заводы, фабрики, котельные дымят круглые сутки. Цивилизация сама себя губит. Атомных бомб наклепали столько, что можно взорвать всю планету и погубить все живое. Но и пешком горожане ходить не станут. Если живешь в Чижовке, а работаешь на заводе холодильников за двадцать верст, без автобуса не обойтись. А сколько дают смрадной гари грузовики, самосвалы! Бывает, на перекрестке газанет водитель, чтобы тронуться с места, и темно-сизое облако окутывает автомобиль.

Андрей Сахута все больше убеждался, что проблемы экологии выходят на первое место. И не только в городе, но и в деревне. И проблемы эти глобальные: и в Европе, и в Америке идут кислотные дожди, едкий смог накрыл смрадным покрывалом огромные мегаполисы — Лос-Анджелес, Токио, Мехико и много других городов. И Андрея снова потянуло в лес. Он ведь мог бы и теперь работать в лесничестве, сажал бы деревья, занимался благородным делом, а не пустопорожней трескотней. В душе возникло несогласие, внутренний голос запротестовал: нет, не только трепотней занимается райком партии, очень многое в жизни района зависит от его, Андрея Сахуты, деятельности, от его требовательности, твердости. О том, что люди могут обойтись без райкома партии, он думал редко. Думать так — все равно что рубить сук, на котором сидишь, и травить свою душу.